Вампиры девичьих грез. Часть 1 [CИ] - Алина Борисова

   А потом он разорвал поцелуй и посмотрел на меня совершенно спокойно:

   - И почему ты не соглашаешься?

   - Анхен, - шептала я в сладкой истоме, - Анхен...

   Он медленно провел по моим губам указательным пальцем и поинтересовался:

   - Ты зовешь сейчас меня? Или только мое вампирское обаяние?

   Вот ведь гад злопамятный! Резко дернулась от его руки:

   - Отстегни меня! Мне давно уже надо быть дома!

   - Сейчас пойдешь, - ремни он расстегнул, но с прохода не ушел, так, что выходить мне было некуда. - Хотел сказать тебе две вещи напоследок. Во-первых, я, как ты видишь, отнюдь не жажду тебя убивать, что бы я не наговорил тебе в Бездне. И голову от поцелуев с тобой я не теряю. Ну а там...на то она и Бездна, там возможно всякое. И во-вторых. Не вздумай считать меня своим возлюбленным. Вампиры не созданы для этой роли. Встречайся с мальчиками. Целуйся с ними, отдавайся им - живи. Так, как это принято среди людей. А целовал я многих. И еще многих поцелую, и поверь, не только поцелую. Я люблю чувственные удовольствия, впрочем, как любой вампир. Не вздумай обо мне мечтать.

   - Спасибо за столь подробную инструкцию, Великий, - если он хотел меня обидеть, то у него это почти получилось. - Только по-моему, это не я за вами бегаю, а вы мне пройти не даете!

   - Прости. Просто я видел, куда заводят излишне розовые мечты. Не сильно хочу повторить.

   - В розовую ванну с воздушными пузырьками? Я помню, не стоит так беспокоиться.

   - Светоч, как романтично. А я вот помню не розы. Я помню пальцы, которые не могут гнуться, потому, что вместе с венами перерезаны нервы и сухожилия. Помню кафельный пол факультетского туалета, ведро, в котором грязная вода перемешана с кровью. И я знаю, что когда пробуждается Бездна, растет не только число аварий. Растет и количество самоубийств. Спасти удается не всех. До свидания, Лариса. Более я тебя не задерживаю.

   Он отошел в сторону, склонив голову в галантном поклоне. Я выскочила из машины пулей, мечтая избавиться от его общества немедленно. И ошарашенно остановилась. Мы были на крыше. Крыше моего дома, я даже в темноте узнавала окрестности. Но только как я буду спускаться? Все выходы на крышу наверняка закрыты на замок, и я сильно сомневалась, что у Анхена есть ключ.

   - А я думал, ты спрыгнешь, - сообщил он мне. - Так бежала. Кстати, юная дева, сумочку не вы потеряли?

   Действительно, совсем забыла о своей сумке. И теперь она ехидненько покачивается на длинном ремешке, зажатом в кураторских пальцах.

   - Как мне спустится? - холодно поинтересовалась, протягивая руку за сумкой.

   - Идем, открою.

   Ключа у него не было. Он просто ударил по двери ногой, и вышиб замок. Придержал для меня дверь, какое-то время смотрел, как я спускаюсь по лестнице. А потом развернулся и ушел, избавив меня, наконец, от своего общества.

***

   Но когда он ушел, из меня вдруг ушли и силы. Ноги подогнулись, и я присела на ступеньку, вцепившись руками в перила. В голове шумело, перед глазами мелькали какие-то пятна... Ну конечно, я ведь даже не обедала, а уж ужинать пора, а тут столько всего на мою бедную голову! Мог бы хоть до двери проводить, Великий и Всемогущий, как это у приличных людей заведено. А у приличных вампиров - нет, они только одежды рвут, да двери вышибают! И еще целуются со всеми подряд, а чего - сами напросились... При воспоминании о его поцелуях мучительно заныли губы, и все тело отозвалось сладкой истомой. И почти осязаемой тоской по его рукам, которые всегда были здесь, а вот теперь их нет, и совсем.

   Да что же это! Решительно встала, собираясь продолжить путь, но меня тут же резко качнуло, и я судорожно вцепилась в перила, чтобы не улететь вниз по лестнице. Вновь опустилась на ступеньку. Дом у нас невысокий, всего четыре этажа, но я-то жила на втором, и как мне спуститься туда в таком состоянии с четвертого, не сломав себе шею, оставалось загадкой.

   Какое-то время я сидела, прислонив лоб к прохладному металлу перил, пыталась собраться с силами, мыслями. Потом опять задремала. Очнулась от того, что меня трясла за плечо встревоженная соседка.

   - Лариса, ты что здесь делаешь? Что случилось?

   Изумленно оглянулась по сторонам, не сразу сообразив, где же это "здесь".

   - А, нет, все в порядке, просто голова закружилась, я присела передохнуть и задремала... Я пойду, все хорошо, вы не беспокойтесь.

   И, прежде, чем она успела еще что-то сказать или спросить, я стремительно побежала вниз по лестнице.

   Перед собственной дверью немного отдышалась. Затем постаралась войти в квартиру максимально гордо и независимо.

   - Лариса, ты где была? - на шум в прихожую немедленно выдвинулась мама. Вот что ж ей книжку-то не читается?

   - В библиотеке, - я равнодушно пожала плечами, торопясь снять пальто прежде, чем мама заметит, что у него не хватает пуговиц.

   - Лариса, двенадцатый час ночи, какая библиотека? Я уже больницы и морги готовлюсь обзванивать!

   Вот не было мне забот! Какие двенадцать ночи, полчаса, как стемнело... Ничего себе, вздремнула на лесенке. Конечно, учитывая, что с этой учебой последний раз я высыпалась никто уже не помнит, когда. Вот только про лесенку мне никто не поверит. А, пошло все...

   - Мама, мне 18 лет, да мало ли, где я была! Тебе не кажется, что моя личная жизнь совершенно тебя не касается?

   - Нет, не кажется! - мамочка явно накручивала себя последние несколько часов, и теперь собиралась разразиться скандалом, - тебе ВСЕГО 18 лет, и, пока ты живешь с нами, ты обязана являться домой вовремя! Или хотя бы предупреждать, что задерживаешься!

   - А так же с кем задерживаешься и где? - усмехнулась я. Вот уж что тут кого-то совершенно не касается...

   - Да! И я не вижу в этом ничего смешного! Должна же я знать, где мне тебя разыскивать, если что случиться!

   - Знать и разыскивать - это очень разные вещи, знаешь ли. Дай я пройду. Мне надо переодеться, я есть хочу. Если тебе так уж надо с кем-то поругаться - ругайся с папой, там наверняка тоже найдется, к чему придраться. А я, в отличие от него, терпеть тебя не подписывалась!

   Наверное, я была не права, не знаю. Может, мне надо было найти другие слова, за все извиниться, всех успокоить, всего пообещать... Но я была такой усталой, такой измотанной приключениями этого бесконечного дня. Мне хотелось простых вещей: поесть, выспаться, ощутить тепло и уют родного дома, а вместо этого на меня сходу набрасываются, как на главную преступницу этого столетия... В общем, я не чувствовала раскаяния. До сих пор не чувствую.